Литературная студия при Луганской организации МСПУ

 Город

Мы расстались довольно плохо, поэтому, когда встретились, не сразу узнали друг друга.

Она выросла. Стала старше. Грустнее.
Я тоже повзрослела. Но по-другому.
Мы встретились на перекрёстке 4 улиц, под крышей серых туч, каких никогда не бывает у меня в деревне.
-Зоя? – переспросила она, увидев мой близорукий прищуренный взгляд на себе.
-А…-ответила я, забыв, как её зовут.
-Анна.
-Аня… Это же сколько лет.
-12, - кажется, она даже не удивилась. Мы пошли по улице, а потом она стала жаловаться на боль в ногах и мы сели на лавку в парке.
Она была в дешёвой куртке с облезшим искусственным мехом, вульгарной короткой кожаной юбке, в колготках, стрелки на которых обнажали клочки бледной кожи; в грязных сапогах на ужасном толстом каблуке, доходящих чуть ли не до колен.
-Ты… изменилась, - не думая, сказала я. Её глаза посмотрели бессмысленно. Искусственная полосочка бровей, бледные ресницы и губы, жёсткие волосы, завязанные в небрежный хвост.
-А ты нет, - голос прокуренный и усталый.
-Вот как? – я слабо улыбнулась.
-Даже румянец тот же, - они кинула взгляд на мои щёки. Я улыбнулась шире.
-Мне плохо, - внезапно сказала она.
-А? – удивилась я.
-Плохо…Этот глобус такая дыра…
-Город?
-Город.
-Ань… Ты же мечтала в город! Я даже помню, как ты счастлива была на выпускном! Мы провожали тебя всей деревней! Думали… - я запнулась, глянув в её пустые глазницы.

Они молчала. Очень долго молчала. Казалось, единственное, чего она сейчас хочет – это плакать.
-Я... я даже немного завидовала тебе… - тихо призналась я.
Она помолчала ещё. А потом, как будто заведясь, начала тихо и монотонно:
-Завидовала… Было здорово. Первую неделю было здорово. Но…
Молчит.
-…Когда это вся гадость въедается в тебя… Когда это всё залазит к тебе внутрь. Мне осточертело это всё. Всё. Шаги за стенкой. Когда по утрам кажется, будто завтракаешь в парадной. Дешёвое курево в туалете. Запах ладана из вентиляции от соседей. Чей-то кашель по ночам. Когда ложишься спать и мечтаешь, чтобы смерть наступила быстрее, чем рассвет. Когда глаза перестают различать цвета. Когда, как вампир, прячешься в солнечные дни от света. Когда начинает выворачивать от шоколада и всех других радостей города.Когда от безысходности и просто от холода сводит нутро. Когда перестаёшь понимать, где ты, кто ты; когда нет возможности даже напиться. Когда ломается форточка и в квартире становится холоднее, чем в подъезде. Когда нет денег купить новые башмаки, так как старые адски протекают. Когда болеешь второй месяц непонятно чем: болит спина, глаза и плечи, болит сердце, кашляешь, как старик, и бессонница сковывает все движения по утрам. Когда специально переходишь дорогу на красный, в отчаянной попытке закончить это утро где-то на дороге. Когда перестаёшь чувствовать вкус еды, запах кофе и молока. Когда жадно ищешь пищу больному разуму, питаясь своими несчастьями и бедами, обращая любую радость в кошмар. Ты знаешь, даже чувство досады прошло.
-Это город… - сказала я, но она очень быстро меня перебила.
-Это город грязи, осени и боли. Ты ведь не знаешь, здесь не бывает весны. Здесь осень – грязная, снежная, до тоски серая, а потом – лето. Лето, выжигающее душу и всё живое в радиусе твоего сердца. Это город дешёвых сигарет с ванильным запахом, которыми дыхнёт на тебя кассирша с выжженными волосами. Это город вранья и пустых обещаний. Это город, где не верят никаким клятвам. Что твоя доброта? Делать добро – это как надевать носки одной рукой – бессмысленно и люди не поймут. Не поймут. Я закурю?..

Я кивнула.
-Когда боишься и ждёшь, ждёшь, ждёшь… Это город ожиданий. Ожиданий, что завтра станет лучше. Никто не делает ничего. Ни-че-го. Только ждёт. Чудес ждёт… А если плакать ночью, глаза станут красными… - она нервно хохотнула.
-Так вот какой город… - я вздрогнула. Я приехала в город 2 дня назад к тёте.
-Ань… Приезжай к нам. У нас воздух… Сейчас снегу по колено! Снеговика как в детстве сделаем, а? Молоко, яйцо – всё своё! Давай?
-Хах… - она выбросила окурок и глянула на меня глазами усталой городской женщины. – Уехать? Что ж, моя клетка открыта…
-Ну? – в надежде улыбнулась я.
-Нет, - она встала, - Эту метку не вывести уже никогда.


    Робот

Мне стоило это довольно дорого. Точно не помню, сколько, но пару недель пришлось поголодать.

Сейчас это называется что-то типа «сон будущего», «путешествие во сне» и всё остальное, на что хватает скудной фантазии изобретателей. Я нашла эту студию несколько месяцев назад, как раз, когда завершила работу над своей толикой нашего общего проекта. Наш проект называется «Робот». Цель: создать робота, максимально похожего на человека; похожего повадками, инстинктами, речью, внешностью. Для чего – это другой вопрос. У нас не принято задавать такие глупые вопросы, главное, чтобы финансировали, а дальше уже – чепуха.

Это идею мне посоветовали коллеги. Короче говоря, есть такое место, куда приходишь, платишь деньги, называешь год, точную дату, и… И! Попадаешь в будущее. Но только во сне. И только, к сожалению, в будущее. Ещё самый дурацкий минус в том, что забываешь всё, как только просыпаешься. Во сне надо всё, что нужно, записать на руке или так вдолбить себе в голову, чтобы при первом напоминании об этом всё вспомнилось. В этом заключается суть адской машины. Вы спросите – а как, собственно, это связано с роботом? Я отвечу: прямо!

Дело в том, что мне надоела скучная работа в лаборатории, и я, понимая, что она продлится ещё более 3-ех лет, решаюсь на этот шаг. Прыгнуть на годика 4 вперёд и посмотреть, как там развивается наш робот. А потом вернуться и, если что, исправить ошибочки.


Кажется, я закрываю глаза и моментально открываю их. Я только легла на продолговатый стол, как уже оказалась в будущем. 2099. Самый конец 21 века. Оглядываюсь. Лежу на диване в какой-то непонятной комнате. Встаю. Ощущения обалденные. Как живая. Выглядываю на улицу. Серое искусственное небо смотрит на меня пустыми глазницами. Долговязые сухие тополя стучатся в ставни.
-Ну и погодка. Октябрь.
Без труда удаётся покинуть эту странную комнату. Дверь выходит сразу на улицу. С трудом вспомнив адрес лаборатории и молясь, чтобы он не изменился, подхожу к первому встречному:
-Извините меня, вы мне не подскажете, где находится улица Советская 51?
Мужчина долго на меня смотрит, потом вынимает что-то из уха и вопрошает:
-Шо?
-Улица Советская 51 мне нужна! – более раздражённо говорю я. Ну и народ пошёл. Прошло только 5 лет, а всё так изменилось.
-Вы на ней стоите, - надменно хмыкает он, засовывает штуковину обратно и уходит, потряхивая лёгкой пивной беременностью.
-Дурак, - шепчу я, не понимая своего счастья встретить такого болтливого человека в этом веке. Но тогда я ещё не понимаю этого. Оглядываю здание перед собой. Оно огромное, с синими стёклами, занимающими всю лицевую сторону.
-Мне – сюда.
Внутри наша лаборатория почти не изменилась. У входа так же запрашивают пароль. Быстро ввожу 5 знакомых цифр. Вздыхаю. Всё правильно.
Взбегаю на 4 этаж в приёмную. Там, скорее всего, можно увидеть робота. Мои руки дрожат, легонько стучу и открываю дверь…


Мой восторг слышит весь этаж! Робот! Вернее, целых 2! Они сидят на диване с каменным выражением лица и смотрят куда-то в пространство.
-Здравствуйте! – громко говорю я, нервничая. Один поворачивается, а второй так же продолжает смотреть в окно.
-Угу, - кивает он. Невежливый какой.
-Я…мм… я журналист! Я…я… - я вспоминаю, что сама вбивала в память роботам то, что они вовсе не роботы, а люди, поэтому быстро меняю свою идею, - Я хочу взять у вас интервью. Как у с а м о г о о б ы ч н о г о ч е л о в е к а, - с расстановкой говорю я. Робот – ноль эмоций.
-Можно, да? – подсаживаюсь к нему на диванчик и достаю свой блокнот. – Итак, скажите, что Вы считаете самым главным в жизни? – начинаю с тяжелой артиллерии.
-Не знаю, - вяло откликается он.
-Ммм… Хорошо… У Вас есть увлечение?
-Наверное, нет.
-А чем Вы любите заниматься по воскресеньям?
-Ничем особо.
-Мм… а в чём вся суть человеческого счастья, по-вашему? – неуверенно мнусь я и корю себя. Так как именно я отвечала за творческие наклонности робота.
-Деньги, наверное.
-Деньги? Деньги для Вас главная ценность? – удивляюсь я. И кто такое придумал…
-На них можно что-то купить, - вяло объясняет он.
-А если бы у Вас был миллион, чтобы вы купили? – изворачиваюсь я.
-Не знаю, пока не думал.
-Аа…мм… а это ваш друг? – киваю я на робота, меланхолично уставившегося в окно.
-Друг? – поднимает бровь он. Ну уж нет! Это слишком!! Я отлично помню, что сама забивала этим тупоголовым железками в их ящики очень много чего по дружбу и другую подобную чепуху!
-Слушайте, вы-то себя человеком считаете?! – атакую я. Вот если сейчас ответит «нет», – значит, наши спонсоры несколько лет назад очень серьёзно обанкротились!!
-Да, - кивает он.

Я опускаю руки. В блокноте ничего не написано. Сердце моё разбито. Все годы изобретения такого сложного продукта – даром. Он ни черта не знает, ни черта не понимает!! Мы хотели сделать его сродни идеалу человека, чтобы люди, общаясь с ним, становились чище. А тут такое… Господи, что будет, если человек заведёт разговор с таким существом?! Я чуть с ума не сошла от серости этого робота.

Я хочу уже уйти, но тут дверь распахивается и в комнату входит очень похожий на тех двух мужчина. Он хмуро окидывает нас взглядом и толкает перед собой что-то накрытое простынёй, в человеческий рост.
-А, вы тоже… - человек кивает двум людям на диване и приобнимает штуковину в простыне. – Пришли посмотреть на робота?



(Алиса Несвит)