|
Как стать счастливым?
Ты хочешь быть
счастливым? Значит будь!
Не помню, кто
сказал так из великих.
Не важно кто,
важна лишь только суть
И этот принцип
не совсем уже безликий.
Ты хочешь
счастья? Так стремись к нему, ищи.
Но только не
бесплодно, бесполезно.
В пути на
неудачу не робщи,
Забудь
усталость, лень забудь, болезни.
Ищи его, оно к
тебе придет,
Ну, может не
такое уж большое.
«Кто ищет»:
говорят, – всегда найдет,
Крупицу
счастья в мире под луною.
Возьми крупицу
в руки, обогрей
Не торопись, к
ней присмотрись пытливо,
А вдруг мечтой
она окажется твоей,
И станешь ты
на свете всех счастливей!
11 апреля
1997
По Козьме Пруткову.
Не ходи по
косогорам –
Поломаешь
сапоги.
Чтобы глянуть
смог ты в гору –
Вовремя отдай
долги.
Не бери, что
не по силам,
Что не унести
с собой?
Хочешь
счастья? Будь счастливым,
Только не с
чужой женой.
В жизни – как
на долгой ниве
Сотни правил
надо знать.
Не пытайся,
как другие,
Необъятное
объять!
15 апреля 1997
Нет хуже дела,
– ждать и догонять.
Такая
поговорка всем знакома.
Я устаю часы и
дни считать,
И мучаюсь,
когда тебя нет дома.
Я нашей
встречи с нетерпеньем жду,
Но не могу
ничем себе помочь.
И, как назло,
как будто на беду,
Нас разделяют
небо, звезды, ночь.
Твой поезд
где-то катится в ночи,
И полусон твои
окутал плечи.
Как эхо от
колес, в висках стучит
Одно лишь
слово: встреча.
встреча,
встреча.
23 апреля
1997.
Как
тяжело рождается строка.
Как тяжело
рождается строка.
Живая, свежая
и настоящая,
Та, от которой
и через века
Идет тепло,
надежду приносящее.
Та, от которой
вновь душа поет,
Прочитанная
сотни тысяч раз,
Она с собой
нести не устает
Дыхание любви,
сиянье глаз.
Как тяжело
рождается строка!
Ее
рожденья не предугадать,
Она мираж –
прозрачна и легка,
Кружится
рядом, но рукою не достать.
Она как
дальний, негасимый свет,
К которому
дотянется не каждый,
И если верит и
надеется поэт,
Она сама
придет к нему однажды.
И, слава Богу,
что пока еще у нас
Не каждый
пишет и стихи, и прозу,
А то бы
разгребали мы сейчас
Большую кучу
из словесного навоза.
24.07.97.
Иуда.
Центральный
сквер ВЛКСМ
Где летом бьют
фонтаны
Я в нем на
лавочке присел
В соседстве с
ветераном
На щуплых
плечиках его
Пиджак,
колодок груда
С ним двое
маленьких внучат
Не детки –
просто чудо
Детишки к деду
пристают:
«Дед, расскажи
историю,
Как на войне
ты воевал,
Как Беломор вы
строили?»
Стоп! Беломор!
Напряг я слух,
вот, думаю, удача.
Мне интересно,
может, вдруг
Живой
свидетель, значит.
«Нет, детки, я
не воевал,
а все награды
эти
за то, что
беглых догонял,
вам все
понятно, дети?»
«Вот это
номер», - замер я,
Действительно,
свидетель
И носит же
таких земля
Еще на белом
свете.
Стоит старик,
совсем худой,
Соплей
перешибешь,
А был когда-то
молодой –
Так просто не
возьмешь.
Носил шинель и
сапоги,
Как высший
комсостав,
Работой не сушил
мозги
И не зубрил
устав.
Со знаньем
дела выполнял
Все, что ему
велели,
Неисправимых
исправлял,
Хоть те и не
хотели.
Он укорачивал
«срока»,
«Четвертаки»,
«десятки».
Стреляя в
беглых по УК
Красиво, без
оглядки.
На лавочке,
где бьет фонтан,
Сидит старик
согбенный,
Сидит убийца и
тиран,
На вид
обыкновенный.
На щупленьких
его плечах
Пиджак,
колодок груда,
Сидит с
улыбкою в очах...
Не ветеран –
Иуда!!!
10.08.97
Живу, как ворон.
Живу, как
ворон, на суку,
Без крова, без
гнезда.
И лямку жизни
волоку
Неведомо куда.
Где мой очаг,
тепло огня,
Где добрый
человек,
Который понял
бы меня,
И полюбил
навек?
С собой
таскаю, как балласт,
В кармане
совесть я,
А за неё никто
не даст
Мне даже и
копья.
Уйти бы, а
куда идти?
Где меня
только ждут?
У нас, как
водится, пути
Всегда в кабак
ведут.
Вот и живу,
как на суку,
Уже который
год.
И лямку жизни
волоку,
Но задом на
перед.
10 августа 1997.
О
первой любви.
По
навету, по чьей-то по подлости,
С применением
лживых слов,
Нас лишили
счастливой молодости,
Недоласканная
моя любовь.
Оборвалась ты
вдруг отчаянно
Недопетою
песней во мгле,
Превратившись
в слезинки нечаянные
От дождя на
оконном стекле.
Пусть прошли
уже десятилетия
И в руках
поубавилось сил,
Но такую, как
ты, все ж не встретил я,
А другую и не
полюбил.
И осталась
любовь недопетою,
Как в
прозрачном бокале вино
По сей день
эту жажду испытываю,
Но избыть ее
не суждено.
Все хранится в
уставшей памяти,
В самом
дальнем её уголке,
Ту любовь, как
прекрасный памятник,
Я от всех
берегу на замке.
Дождь пойдет за
закрытою дверью,
Давний спутник
моей визави,
Но не дождь
это, свято верю я,
Это слёзы о
первой любви!
11 августа 1997
Если только захочешь...
Хочешь, я
стану ветром?
Или дождем
весенним?
Или ручьем
прозрачным,
Лягу у ног
твоих.
Ярким слепящим
солнцем,
Падшей листвой
весенней,
Мягким,
пушистым снегом,
Музыкой для
двоих?
Радугой
невесомой,
Хочешь, укрою
плечи?
Пригоршни
звезд рассыплю
Я в волосах
твоих.
Стану мечтой
заветной,
С детства
такой знакомой.
И превращу я в
Вечность
Счастья
короткий миг,
Хочешь...?
13 августа 1997.
***
Я когда нибудь
все ж соберусь
И уйду за
водой, а не по воду,
И к кому-то
вдруг явится грусть
По такому
прискорбному поводу.
Ну, а я, не
печален ничуть,
Бросив тело,
надежды, отчаянье,
Обнаженной
душою свой путь
За водою
пройду нескончаемый.
Я увижу все
то, что не смог
Видеть раньше,
прикованный к телу,
Без границ,
без путей и дорог,
Легкий вздох –
и душа полетела.
За водой, за
водой я помчусь
В страны
дальние, к теплому морю.
Будет холодно
мне, ну и пусть,
Это будет единственным
горем.
А потом я
вернусь к вам дожём,
Мягким,
теплым, ничем не приметным,
Опущусь на ваш
сад, и ваш дом,
Оседая росою
на ветви.
Вы поймете: не
дождь это, нет,
Напоил
виноградные гроздья –
Это просто
безмолвный поэт
Заглянул к вам
нечаянно в гости.
14 октября 1997.
К 60-ти летию Владимира
Гринчукова.
Я только
мечтаю писать так, как ты,
Задиристо,
весело, звонко.
Великою тайной
храню я мечты,
Как белую
зависть ребенка.
Я знаю, что
жизнь поизмяла тебя,
Трепала,
рвала, как хотела.
Но ты, не
растратив святого огня,
Не предал
любимого дела.
Тебя в
диссидентстве винил КГБ,
А ты, - вся
душа на распашку, -
Писал о
превратностях в чьей-то судьбе,
Писал о
бездомной Кудряшке.
И печка,
горящая ярким огнем,
Наверное,
греет лежанку.
Ах, где же та
улица, где же тот дом?
В котором
живет твоя Жанка?
Листва
опадает, и ветры свистят,
Короче дней
ласковых просинь.
Тебе подарила
уже шестьдесят
Вот эта
дождливая осень.
А птицы поют,
и назло всем ветрам,
Поправши
обиды, сомненья,
Я плюну на все
и войду в этот храм,
Где пишутся
стихотворенья.
Я буду писать
так, как ты не писал.
Я, может быть,
лучше сумею.
Но то, что
Господь тебе в руки отдал,
Отнять никогда
не посмею!
22 октября 1997,
***
Жаль, -
судьба не достается нам по блату
И не сам я
выбирал себе родителей,
И ругаюсь я
таким отборным матом,
Что на небе
содрогаются святители.
26 сентября 1998.
***
В твои глаза
гляжу как будто в зеркало
В котором
отражается душа
Ты судишь обо
мне своими мерками
Не стоящими
даже и гроша.
Ты улыбаешься
и злишься одновременно
В твоих глазах
холодный дикий блеск
Убить готова,
наверное, преднамеренно
За то, что в
мысли я твои залез.
Порой
достаточно бывает даже взгляда
Чтоб разгадать
какой он человек
Умеющий смеяться
так, как надо
Из под пустых,
полу прикрытых век.
Пустую душу не
прикроешь ширмой пестрою
Все это видно
из твоих холодных глаз
Я ухожу, хоть
это и не просто мне
Я не хочу быть
рыцарем на час.
12 декабря 1998.
***
Мне, как и
вам, всем ныне живущим
Выпала честь
стать свидетелем
Как на Земле,
под ветрами ревущей
3-е рождается
тысячелетие.
Кружит моих
мыслей шальной хоровод
Струною
упругой натянуты нервы
Я брошусь как
в омут в двухтысячный год
За ним и в две
тысячи первый.
Найти бы мне
ключ и заветную дверь,
Которую он
отпирает.
Открыть бы ее
и взглянуть как за ней
Тысячелетья
друг друга сменяют.
В раскрытую
дверь, где века – сквозняки
Краешек платья
колышут у Вечности
Увижу я берег
могучей реки
Зовущейся
бесконечностью.
Из бездны
реки, из хрустальности вод
Возникнет дитя
новорожденное
И матушка
Вечность за руку возьмет
Проводит его
до двери заворожено.
Дитя,
поклонившись той тысяче лет
Что временем
прежде правило,
С новой силой
шагнет в белый свет
Следуя
Вечности правилам.
А старая
тысяча лет отойдет
Канет она, как
и все в Бесконечность
И лишь по
ушедшей тихонько взгрустнет
Добрая, мудрая
матушка Вечность.
23 декабря
1998.
Гумореска
По перону суне натовп
На посадку в потяг
З чемоданом пуди на три
Пре кремезна тьотя
"Що веземо? " - в ній питає
провідниця чемно.
"Не твоє собаче діло,
Не чіпляйсь даремно.
Добираюсь я до сина
Віт сидить у зоні.
Щось такеє там накоїв
І тепер в законі.
А було ж таке нікчемо
Ні тобі ні вроку
Вивчив всі закони чемно
Хоч сидить півкроку
Я оце зібрала трохи
Та й везу презенти
Може ще посидить трохи
Й вийде в президенти. ”
25
ноября 1997.
Гумореска
Йде розхристаний п’яниця
По центральнім ринку
Тягне він поперед себе
Величезну скриньку
Приверта людську увагу
Щоб зробить рекламу
"Люди добрії подайте
На будову храму”.
Хто сміється, хто кидає
Копійки до скрині
А один його питає –
"Чом ти весь аж синій?”
"Бо ночую в теплотрасі
Нікуди подітись
Так міліція ганяє
Не встигаю вмитись
Тільки-но тобі зігріюсь
На гарячих трубах
А вони уже з’явились,
Кляті душогуби
Так ото я й порішив
Як що ніде спати
Із одних гарячих труб
Храм побудувати.”
16
ноября 1997.
***
А за минутой
ликованья – провал
Паденье прямо
к чёрту в преисподню
Порой я в
жизни часто ликовал
Вознагражденный
милостью Господней.
И я, уставши
падать в пустоту
Почувствовавши
грань меж или-или
Проснувшись ночью
в ледяном поту
Вдруг ощутил,
что душу подменили
Завыть бы
волком прямо на луну
Собаки взлают
навостривши уши
А кто-то
скажет: «Вон еще одну,
На небеса
препроводили душу».
Я не хочу,
чтобы потом моя душа
Болталась где-то
по чужим карманам
Вернись ко мне,
ведь жизнь так хороша,
Тебя украли,
обольстив обманом.
Тебя купили
славой, словно мздой
И ты ушла к
местам другим, нездешним
Вернись, душа,
и под вечернею звездой
Мы будем снова
пусть бесславны, но безгрешны.
28 января 1999.
Елене Руни. Пародия на стих «Молодому
фермеру Тимофею».
Ах, Тимоша,
милый Тима
До интима ли
теперь
Все, что было
только мимо
Хочешь, верь
мне, иль не верь.
Запорошило порошней,
Занесло следы
снежком
Отпусти меня,
хороший,
В город я уйду
пешком.
Не варить нам
самогонку,
И корову не
доить,
И квадратно-гнездовому
Не меня тебе
учить.
Вымой вымя у
коровы,
Постирай себе
белье.
Я в порядке, я
здорова,
Только это не
моё.
28.03.2000
| 
